Неточные совпадения
У нас они венчалися,
У нас крестили детушек,
К нам приходили каяться,
Мы отпевали их,
А если и случалося,
Что жил помещик
в городе,
Так умирать наверное
В деревню приезжал.
Вронский
приехал на выборы и потому, что ему было скучно
в деревне и нужно было заявить свои права на свободу пред Анной, и для того, чтоб отплатить Свияжскому поддержкой на выборах за все его хлопоты для Вронского на земских выборах, и более всего для того, чтобы строго исполнить все обязанности того положения дворянина и землевладельца, которое он себе избрал.
В конце мая, когда уже всё более или менее устроилось, она получила ответ мужа на свои жалобы о деревенских неустройствах. Он писал ей, прося прощения
в том, что не обдумал всего, и обещал
приехать при первой возможности. Возможность эта не представилась, и до начала июня Дарья Александровна жила одна
в деревне.
В то время как Степан Аркадьич
приехал в Петербург для исполнения самой естественной, известной всем служащим, хотя и непонятной для неслужащих, нужнейшей обязанности, без которой нет возможности служить, — напомнить о себе
в министерстве, — и при исполнении этой обязанности, взяв почти все деньги из дому, весело и приятно проводил время и на скачках и на дачах, Долли с детьми переехала
в деревню, чтоб уменьшить сколько возможно расходы.
Приехав в обед
в деревню и оставив лошадь у приятеля-старика, мужа братниной кормилицы, Левин вошел к старику на пчельник, желая узнать от него подробности об уборке покоса.
Сергей Иванович Кознышев хотел отдохнуть от умственной работы и, вместо того чтоб отправиться по обыкновению за границу,
приехал в конце мая
в деревню к брату.
— Мы здесь не умеем жить, — говорил Петр Облонский. — Поверишь ли, я провел лето
в Бадене; ну, право, я чувствовал себя совсем молодым человеком. Увижу женщину молоденькую, и мысли… Пообедаешь, выпьешь слегка — сила, бодрость.
Приехал в Россию, — надо было к жене да еще
в деревню, — ну, не поверишь, через две недели надел халат, перестал одеваться к обеду. Какое о молоденьких думать! Совсем стал старик. Только душу спасать остается. Поехал
в Париж — опять справился.
Но когда
в нынешнем году,
в начале зимы, Левин
приехал в Москву после года
в деревне и увидал Щербацких, он понял,
в кого из трех ему действительно суждено было влюбиться.
Он говорил, что очень сожалеет, что служба мешает ему провести с семейством лето
в деревне, что для него было бы высшим счастием, и, оставаясь
в Москве,
приезжал изредка
в деревню на день и два.
Когда дорога понеслась узким оврагом
в чащу огромного заглохнувшего леса и он увидел вверху, внизу, над собой и под собой трехсотлетние дубы, трем человекам
в обхват, вперемежку с пихтой, вязом и осокором, перераставшим вершину тополя, и когда на вопрос: «Чей лес?» — ему сказали: «Тентетникова»; когда, выбравшись из леса, понеслась дорога лугами, мимо осиновых рощ, молодых и старых ив и лоз,
в виду тянувшихся вдали возвышений, и перелетела мостами
в разных местах одну и ту же реку, оставляя ее то вправо, то влево от себя, и когда на вопрос: «Чьи луга и поемные места?» — отвечали ему: «Тентетникова»; когда поднялась потом дорога на гору и пошла по ровной возвышенности с одной стороны мимо неснятых хлебов: пшеницы, ржи и ячменя, с другой же стороны мимо всех прежде проеханных им мест, которые все вдруг показались
в картинном отдалении, и когда, постепенно темнея, входила и вошла потом дорога под тень широких развилистых дерев, разместившихся врассыпку по зеленому ковру до самой
деревни, и замелькали кирченые избы мужиков и крытые красными крышами господские строения; когда пылко забившееся сердце и без вопроса знало, куды
приехало, — ощущенья, непрестанно накоплявшиеся, исторгнулись наконец почти такими словами: «Ну, не дурак ли я был доселе?
— Больше
в деревне, — отвечал Манилов. — Иногда, впрочем,
приезжаем в город для того только, чтобы увидеться с образованными людьми. Одичаешь, знаете, если будешь все время жить взаперти.
Дождь, однако же, казалось, зарядил надолго. Лежавшая на дороге пыль быстро замесилась
в грязь, и лошадям ежеминутно становилось тяжелее тащить бричку. Чичиков уже начинал сильно беспокоиться, не видя так долго
деревни Собакевича. По расчету его, давно бы пора было
приехать. Он высматривал по сторонам, но темнота была такая, хоть глаз выколи.
Клим знал, что народ — это мужики и бабы, живущие
в деревнях, они по средам
приезжают в город продавать дрова, грибы, картофель и капусту.
— Развлекается! Ой, какая она стала… отчаянная! Ты ее не узнаешь. Вроде солдатки-вдовы, есть такие
в деревнях. Но красива — неописуемо! Мужчин около нее — толпа. Она с Лидой скоро
приедут, ты знаешь? — Она встала, посмотрела
в зеркало. — Надо умыться. Где это?
— Ступай
в деревню сам: без этого нельзя; пробудь там лето, а осенью прямо на новую квартиру и
приезжай. Я уж похлопочу тут, чтоб она была готова.
Только когда
приезжал на зиму Штольц из
деревни, она бежала к нему
в дом и жадно глядела на Андрюшу, с нежной робостью ласкала его и потом хотела бы сказать что-нибудь Андрею Ивановичу, поблагодарить его, наконец, выложить пред ним все, все, что сосредоточилось и жило неисходно
в ее сердце: он бы понял, да не умеет она, и только бросится к Ольге, прильнет губами к ее рукам и зальется потоком таких горячих слез, что и та невольно заплачет с нею, а Андрей, взволнованный, поспешно уйдет из комнаты.
— Ты будешь получать втрое больше, — сказал он, — только я долго твоим арендатором не буду, — у меня свои дела есть. Поедем
в деревню теперь, или
приезжай вслед за мной. Я буду
в имении Ольги: это
в трехстах верстах, заеду и к тебе, выгоню поверенного, распоряжусь, а потом являйся сам. Я от тебя не отстану.
Но Штольц уехал
в деревню один, а Обломов остался, обещаясь
приехать к осени.
Поверенный распорядился и насчет постройки дома: определив, вместе с губернским архитектором, количество нужных материалов, он оставил старосте приказ с открытием весны возить лес и велел построить сарай для кирпича, так что Обломову оставалось только
приехать весной и, благословясь, начать стройку при себе. К тому времени предполагалось собрать оброк и, кроме того, было
в виду заложить
деревню, следовательно, расходы было из чего покрыть.
— И дети здоровы… Но скажи, Илья: ты шутишь, что останешься здесь? А я
приехал за тобой, с тем чтоб увезти туда, к нам,
в деревню…
Штольц
приехал на две недели, по делам, и отправлялся
в деревню, потом
в Киев и еще Бог знает куда.
Штольц не
приезжал несколько лет
в Петербург. Он однажды только заглянул на короткое время
в имение Ольги и
в Обломовку. Илья Ильич получил от него письмо,
в котором Андрей уговаривал его самого ехать
в деревню и взять
в свои руки приведенное
в порядок имение, а сам с Ольгой Сергеевной уезжал на южный берег Крыма, для двух целей: по делам своим
в Одессе и для здоровья жены, расстроенного после родов.
Этот долг можно заплатить из выручки за хлеб. Что ж он так приуныл? Ах, Боже мой, как все может переменить вид
в одну минуту! А там,
в деревне, они распорядятся с поверенным собрать оброк; да, наконец, Штольцу напишет: тот даст денег и потом
приедет и устроит ему Обломовку на славу, он всюду дороги проведет, и мостов настроит, и школы заведет… А там они, с Ольгой!.. Боже! Вот оно, счастье!.. Как это все ему
в голову не пришло!
— Нет, у меня поверенный есть. Он и теперь
в деревне, а я могу после
приехать, когда соберусь, подумаю.
— А помнишь: председатель
в палате? Мы с тобой заезжали к нему, когда ты после гимназии
приехал сюда, — и не застали. А потом он
в деревню уехал: ты его и не видал. Тебе надо съездить к нему: его все уважают и боятся, даром что он
в отставке…
— Когда-нибудь… мы проведем лето
в деревне, cousin, — сказала она живее обыкновенного, —
приезжайте туда, и… и мы не велим пускать ребятишек ползать с собаками — это прежде всего. Потом попросим Ивана Петровича не посылать… этих баб работать… Наконец, я не буду брать своих карманных денег…
— Нет,
приедет — я ему велела! — кокетливо возразила Марфенька. — Нынче крестят девочку
в деревне, у Фомы: я обещала прийти, а он меня проводит…
Приехал он тогда
в деревню «Бог знает зачем», по крайней мере сам мне так впоследствии выразился.
— Он у Андрониковых тогда жил
в Москве, когда вы тогда
приехали; а до тех пор проживал у покойной вашей тетушки, Варвары Степановны,
в деревне, — подхватила Татьяна Павловна.
Он прибавлял, что из-за «Антона Горемыки», может, и
в деревню тогда
приехал, — и прибавлял чрезвычайно серьезно.
Потом пойдут вопросы: далеко ли отъехали, скоро ли
приедут на станцию, как называется вон та
деревня, что
в овраге?
После фабрики она жила
в деревне, потом
приехала в город и на квартире, где была тайная типография, была арестована и приговорена к каторге. Марья Павловна не рассказывала никогда этого сама, но Катюша узнала от других, что приговорена она была к каторге за то, что взяла на себя выстрел, который во время обыска был сделан
в темноте одним из революционеров.
— Да ведь народ бедствует. Вот я сейчас из
деревни приехал. Разве это надо, чтоб мужики работали из последних сил и не ели досыта, а чтобы мы жили
в страшной роскоши, — говорил Нехлюдов, невольно добродушием тетушки вовлекаемый
в желание высказать ей всё, что он думал.
— На вот, жил пятнадцать лет
в столице,
приехал — и рассказать нечего. Мы
в деревне, почитай, живем, а вон какие россказни распустили.
Татьяна Борисовна отправила к племяннику двести пятьдесят рублей. Через два месяца он потребовал еще; она собрала последнее и выслала еще. Не прошло шести недель после вторичной присылки, он попросил
в третий раз, будто на краски для портрета, заказанного ему княгиней Тертерешеневой. Татьяна Борисовна отказала. «
В таком случае, — написал он ей, — я намерен
приехать к вам
в деревню для поправления моего здоровья». И действительно,
в мае месяце того же года Андрюша вернулся
в Малые Брыки.
В четырех верстах от меня находилось богатое поместье, принадлежащее графине Б***; но
в нем жил только управитель, а графиня посетила свое поместье только однажды,
в первый год своего замужества, и то прожила там не более месяца. Однако ж во вторую весну моего затворничества разнесся слух, что графиня с мужем
приедет на лето
в свою
деревню.
В самом деле, они прибыли
в начале июня месяца.
Он
приехал в отпуск
в свои поместья, находившиеся по соседству
деревни Марьи Гавриловны.
Таковы были сношения между сими двумя владельцами, как сын Берестова
приехал к нему
в деревню. Он был воспитан
в *** университете и намеревался вступить
в военную службу, но отец на то не соглашался. К статской службе молодой человек чувствовал себя совершенно неспособным. Они друг другу не уступали, и молодой Алексей стал жить покамест барином, отпустив усы на всякий случай.
В тридцати верстах от него находилось богатое поместие князя Верейского. Князь долгое время находился
в чужих краях, всем имением его управлял отставной майор, и никакого сношения не существовало между Покровским и Арбатовым. Но
в конце мая месяца князь возвратился из-за границы и
приехал в свою
деревню, которой отроду еще не видал. Привыкнув к рассеянности, он не мог вынести уединения и на третий день по своем приезде отправился обедать к Троекурову, с которым был некогда знаком.
Каждый год
приезжал я
в деревню на несколько недель и с каждым годом находил отца моего все более и более грустным,
в себя углубленным, задумчивым до робости.
…На другой день после отъезда из Перми с рассвета полил дождь, сильный, беспрерывный, как бывает
в лесистных местах, и продолжался весь день; часа
в два мы
приехали в беднейшую вятскую
деревню.
Узнав
в Тамбовской губернии,
в деревне у своей матери, что нас схватили, он сам поехал
в Москву, чтоб приезд жандармов не испугал мать, простудился на дороге и
приехал домой
в горячке.
И как только мы очутились одни, окруженные деревьями и полями, — мы широко вздохнули и опять светло взглянули на жизнь. Мы жили
в деревне до поздней осени. Изредка
приезжали гости из Москвы, Кетчер гостил с месяц, все друзья явились к 26 августа; потом опять тишина, тишина и лес, и поля — и никого, кроме нас.
Приехавши в небольшую ярославскую деревеньку около ночи, отец мой застал нас
в крестьянской избе (господского дома
в этой
деревне не было), я спал на лавке под окном, окно затворялось плохо, снег, пробиваясь
в щель, заносил часть скамьи и лежал, не таявши, на оконнице.
…
В Москву я из
деревни приехал в Великий пост; снег почти сошел, полозья режут по камням, фонари тускло отсвечиваются
в темных лужах, и пристяжная бросает прямо
в лицо мороженую грязь огромными кусками. А ведь престранное дело:
в Москве только что весна установится, дней пять пройдут сухих, и вместо грязи какие-то облака пыли летят
в глаза, першит, и полицмейстер, стоя озабоченно на дрожках, показывает с неудовольствием на пыль — а полицейские суетятся и посыпают каким-то толченым кирпичом от пыли!»
— Вот хоть бы мертвое тело. Кому горе, а тебе радость. Умер человек; поди, плачут по нем, а ты веселишься.
Приедешь, всех кур по дворам перешаришь,
в лоск деревню-то разоришь… за что, про что!
Приехал он еще
в молодости
в деревню на побывку к жене, привез гостинцев. Жена жила
в хате одна и кормила небольшого поросенка. На несчастье, когда муж постучался, у жены
в гостях был любовник. Испугалась, спрятала она под печку любовника, впустила мужа и не знает, как быть. Тогда она отворила дверь, выгнала поросенка
в сени, из сеней на улицу да и закричала мужу...
Когда еще не было железных дорог, ребятишек привозили
в Москву с попутчиками, на лошадях. Какой-нибудь родственник, живущий
в Москве, также с попутчиком
приезжал на побывку
в деревню, одетый
в чуйку, картуз с лаковым козырьком, сапоги с калошами, и на жилете — часы с шейной цепочкой.
Делалось это под видом сбора на «погорелые места». Погорельцы, настоящие и фальшивые, приходили и
приезжали в Москву семьями. Бабы с ребятишками ездили
в санях собирать подаяние деньгами и барахлом, предъявляя удостоверения с гербовой печатью о том, что предъявители сего едут по сбору пожертвований
в пользу сгоревшей
деревни или села. Некоторые из них покупали особые сани, с обожженными концами оглоблей, уверяя, что они только сани и успели вырвать из огня.
Приехал становой с уездным врачом, и Антося потрошили. По вскрытии оказалось, что Антось страшно избит и умер от перелома ребер… Говорили, что парубки, недовольные его успехами на вечерницах и его победами, застигли его ночью где-то под тыном и «били дрючками». Но ни сам Антось и никто
в деревне ни единым словом не обмолвился о предполагаемых виновниках.